Я подошел к нему сзади, он меня услышал, но ничего не сказал. Не знает, как начать, так же, как и я.

Я сел рядом с ним:

— Ты не сможешь меня простить? — покаянно спросил я.

Он пожал плечами:

— Раньше за тобой такого не водилось. Почему это именно мне так повезло?

— Раньше я так не умел. Я и сам удивился. С этой историей… Ну, я думал, это твоя собственная инициатива, и собирался тебя поуговаривать… Я знал, что могу подтолкнуть человека к какому-то решению, если он и сам не против. Ну, если тебе более или менее все равно, куда идти, направо или налево, я мог бы убедить тебя пойти туда, куда хочу я. А если ты был против, то не мог бы. А сейчас…

— Переход на новую ступень…

— Наверное. Но профессор, похоже, нашел способ, как мне с этим справляться. Я тоже не хочу так больше…

— Ладно, не переживай. — Марио хлопнул меня по плечу так, что я чуть не упал.

— Почему ты так легко?..

— А что, у тебя есть машина времени?.. Нет. Тогда всё. Вешаться я не буду и ты тоже. Значит, проехали.

— А я думал, это словечко нашего поколения…

— «Проехали», что ли?

— Ага.

— Так еще мой дед говорил.

— Понятно.

Мы с Марио прибежали на тренировку ровно в 18:00. Посреди зала стоял очень гордый собой Рафаэль и держал за руку сияющего от счастья маленького мальчика в новеньком кимоно. Это был его старший сын. У него сегодня день рождения — шесть лет — пора начинать заниматься кемпо, и Рафаэль, как всякий нормальный отец, привел мальчика с собой и сейчас будет демонстрировать всё, на что способен. Марио сразу же утащили в уголок объяснять, чего от него требуется. Проиграть Рафаэлю он, конечно, не может, но устроить красивый длинный бой вполне в их силах.

Боги решили наказать меня сегодня! Сделать мне больнее просто невозможно. Я проигнорировал разминку и отправился лупить по макиваре. Меня никто не окликнул.

Когда мне исполнилось шесть, я еще не сбежал из приюта, и в день моего рождения один двенадцатилетний парень очень старался довести меня до слез, объясняя, чего у меня нет и никогда не будет. Как я его тогда ненавидел! Это я сейчас понимаю: за шесть лет до того кто-то так же жестоко поступил с ним самим. Тогда, помнится, я удрал во двор, заставил двух дворовых собачек охранять мой покой, а сам сидел в каких-то кустах и давился рыданиями, одновременно продумывая планы жуткой мести обидчику.

Глава 2

На экзамене у синьора Брессаноне выяснилось, что от группы из пятнадцати студентов, сидевших в этой аудитории в начале этсентября, осталось три человека. Следовало ожидать. И это были Линаро, Ориоло и я. Итоги соревнования «Кто лучше решает задачи?» подвести не удалось. Никто из нас не решил экзаменационную задачу за отведенное на это время, и все три пути решения оказались совершенно разными.

— Ну что ж, — резюмировал синьор Брессаноне, — эту задачу за три часа еще никто не решил.

Мы недовольно заворчали.

— Синьоры, — успокоил нас преподаватель, — вы будете решать какие-то задачи годами. Это нормально. У кого не хватает терпения на три часа, может уйти отсюда прямо сейчас и выбрать себе другие спецкурсы.

Отповедь была справедлива. И означала, что мы не провалились и нас не выгоняют. Надо было все-таки решить эту задачу. Мы переглянулись, сели рядышком, поделились идеями и еще через час принесли синьору Брессаноне три разных решения.

— А за четыре часа ее кто-нибудь решил? — поинтересовался я.

— Ну, обычно мне приносят одно коллективное решение. Правда, бывают и пустые годы.

— Понятно, — ответил Ориоло, — сразу три юных гения.

— Жду вас всех троих в будущем году, — последнюю нахальную реплику синьор Брессаноне проигнорировал.

Мы выкатились в коридор.

— Ты в отдел высшего Образования сходил? — спросил я у Линаро.

— Собираешься отвести меня за ручку? Сходил. Все в порядке.

Я вздохнул с облегчением: не послали гения подальше. А может, там никого из таких ребят не послали подальше в порядке реализации политики «мы такие хорошие»? Я бы во всяком случае поступил именно так. На всякий случай. Деньги в масштабах корпорации небольшие, а выигрыш может оказаться огромным.

Я собирался поговорить с Винсенто наедине, и для этого мне пришлось полчаса хитро маневрировать по университетскому городку. Наконец я его поймал. Он удивился, увидев меня снова.

— Ты чего не уехал?

— Хочу тебе кое-что сказать. У тебя братья тринадцати тире пятнадцати лет имеются?

— Ну да, брат. И зовут его почти как тебя — Энрико. Кстати, мама почему-то предлагала мне не приезжать на каникулы.

— Мудрая женщина, — отозвался я.

— Э-э-э?

— Там сейчас проблемы.

— У кого? У вас или у нас?

— У всех. Короче говоря, если ты туда приедешь, будешь полной ложкой хлебать осуждение окружающих. Мы там ничего плохого не делаем, но всё равно оккупанты. А ты, соответственно, предатель.

— Понятно, — прошептал он.

— Но тебе придется там появиться.

— Зачем?

— Забрать оттуда брата Энрико, любой ценой.

Он только посмотрел на меня вопросительно. Я продолжал:

— На мальчишек пропаганда, знаешь ли, действует. Так что они побежали в джунгли сражаться с врагом. Кое-кто уже покалечился. Наши их там вылавливают…

— Ты хочешь сказать, стреляют?

— Нет, синьор Мигель Кальтаниссетта в детей не стреляет. Он мне это сам говорил, и я ему верю. Тем, кого выловили, повезло, их не съедят горынычи.

— А что с ними будет?

— Ничего. Отдадут папе с мамой на предмет всыпать ему как следует, чтобы глупостей не делал.

— Ясно, — выдохнул Линаро.

— Так что ты узнай аккуратно, что с ним и не бегает ли он по джунглям. Как всё сдадим, я могу потратить денек и свозить тебя туда-сюда на катере.

— А тебе-то это зачем?!

— Тебя сильно избили? — спросил я тихо.

— Ты из-за этого?!

— Конечно. Себя-то не обманешь. Я тебе кое-что должен.

— Я так не считаю!

— А я считаю!

— И тебя еще никто не переупрямил, — усмехнулся он.

— Правильно понимаешь, никто.

К середине этмая я сдал больше половины экзаменов в своей колоссальной по объему сессии, а ребята победили географию (пугало всех детей на Этне) и биологию. Так что все мы немного расслабились, стали опять перезваниваться не только по делу и даже решили собраться вместе и погулять. Алекс намекнул, что нам пора решать, что мы будем делать на каникулах. Хм, я никогда не был в летних военных лагерях, а горящие восторгом глаза, с которыми Алекс и Гвидо о них рассказывают, — неплохая приманка. Лео тоже никогда не был — у Джела таких нет, а в прошлом году он чувствовал себя мальчиком из оккупированной зоны. Я с ним поговорил на эту тему — родители его отпускают. А если там кто-нибудь позволит себе что-нибудь вякнуть… Он будет иметь дело со всеми нами. Да и попадаться на язычок Алексу я никому не посоветую.

Осталось убедить профа. А раз мой длинный отпуск не кончился, то почему бы нет?

Проф мне так и сказал, даже убеждать не пришлось. Отлично.

Мы как всегда собрались в Центральном парке. Вид у всех был замотанный, ну я — понятно, Гвидо — тоже, его только недавно выписали. Он с возмущением рассказал, что в школе его собирались пожалеть и перенести зачеты за все то время, что он пропустил, на осень.

— Вот еще! Я что? Дурак? — спросил он.

— Ты не дурак, — серьезно ответил Алекс.

Так что нашему младшему братишке тоже пришлось как следует поучиться, Лаура ему помогала.

— А почему никто не захотел сдать как я? — поинтересовался я.

— Четыре часа на всё вместе, и ты наверху?

— Ага, — заметил Алекс, — я узнавал. Две ошибки в любом предмете — и всё, ты там, — он показал пальцем себе под ноги.

— Э-э-э, понятно. Значит, генерал тогда хотел, чтобы я провалился.

— Почему это?

— Ну, чтобы нос не задирал. Мне же это ничем не грозило. Ну, не сдал — и не сдал.