— О да, детка, — пробормотал Айк и размял пальцы, будто предвкушая тяжёлую, но приятную работу.

Здесь я засбоила так, что самой стало удивительно.

Я не желала, не могла понять концепцию этого зла. В смысле… мы же всё равно скармливаем миры Кету. Так зачем же там ещё и какое-то выдуманное Зло?!

Если бы не Айк, я бы, наверное, на этом и закончила обучение. От Нилли толку не было. Когда я попыталась озвучить свои путанные и плохо сформулированные вопросы, она пропыхтела:

— А что? Просто берёшь… И вводишь зло.

Она лежала на наклонной скамье, делала подъёмы корпуса, а я стояла рядом, переводя дыхание после гравитационной силовой установки.

Про необходимость уделять внимание телу нам талдычили каждый день все преподаватели без исключения. И я стала уже на своём опыте понимать смысл.

Чем сильнее становилось моё тело, тем сильнее делалась я, как созидатель.

Вместилище духа — не голова. Голова — вместилище разума.

Вместилище духа — не сердце. Сердце — вместилище души.

Дух больше нас. Мы не владеем им, но мы — часть его. И совершенствуя разум, душу и тело, мы приближаемся к нему.

Наверное, как-то так.

— Зачем? — не понимала я. — Какой смысл в этом Зле? Им и без того придётся погибнуть! Обязательно ещё поиздеваться?

Нилли с ужасающим рёвом подняла корпус ещё раз и осталась в этом положении, вцепившись в края скамьи. Уставилась на меня.

— Ты о чём говоришь, Белянка? Кому — «им»?

— Жителям… миров, — пролепетала я, опустив взгляд.

Белая ментома — как щит. И сквозь неё смотрю на плечо Нилли. Она, как и я, в обтягивающем чёрном тренировочном костюме, который помогает извлекать из каждого упражнения сто процентов эффективности.

— Ты что, наслушалась этого безумца?

Я вздрогнула и попросила:

— Не называй его так.

— Это ещё что за новости? — удивилась Нилли.

— Просьба. Безумцами внизу называют тех, кто посчитал нынешнюю эпоху — эпохой вседозволенности. Убийцы, мародёры…

Нилли соскочила со скамьи и встала рядом со мной. Коснулась пальцем моего подбородка, заставила поднять голову и посмотреть ей в глаза.

— Алеф, ты больше не внизу. Ты — житель Безграничья. Причём, я бы сказала, почётный житель, учитывая твои способности. Смотри вперёд, а не назад, и уж тем более не вниз. Я не хочу тебя потерять.

— Правда? — вырвалось у меня.

— Я не знаю, сойдёмся ли мы в пятёрку, честно. Если бы это зависело от меня, я бы хотела, чтобы вышло так. Но объединение пятёрки — нечто иное. Для начала нужно немного повзрослеть. А уже после этого — слушать Музыку и ждать нужного такта. Всегда — Музыку. Личные привязанности здесь мало что значат. Закончив обучение, мы, возможно, расстанемся навсегда. Но, Алеф… Пожалуйста, не слейся раньше. Ты сильнее всех, кого я когда-либо знала. Если кто и сможет тебя одолеть — так это только ты сама. Сделай то, что от тебя требуется, и не рассуждай. Не уподобляйся Виллару. Он-то уж точно однажды уничтожит себя сам. Ничья помощь не потребуется.

Я уныло кивнула. Нилли улыбнулась и предложила:

— Пошли на центрифугу?

— Меня тошнит от центрифуги.

— А я знаю. Давай так: кто первым блеванёт. Проигравший делает победителю расслабляющий массаж.

— Нилли, в твоей капсуле есть режим расслабляющего массажа.

— Иными словами, ты всерьёз настроилась проиграть?

Я в шутку замахнулась. Нилли со смехом отпрянула.

Разумеется, я бы её не ударила. Правил на станции было не так уж много, но это было незыблемым: никаких драк, даже никакого намёка на драки. Наказание за удар, нанесённый одним, несли все. И уже в первую неделю обучения нам дали понять, что это такое.

— Эй-эй, Алеф, что такое? Ты совершенно нихрена не ешь. Как насчёт отдать эту аппетитную кашу бедному голодному Айку?

Ко второму обороту каноническое приветствие «здравствуй, друг» практически забылось. Мы не здоровались и не прощались. Мы будто круглыми сутками варились в одном большом котле, и здесь казалось глупым тратить время на стремительно теряющие значение фразы.

На земле приветствие вливало силы в контур того, к кому обращаешься. Незначительное количество, но вполне достаточное для того, чтобы символ не забывался. Здесь, на станции, токи распределялись иначе, и фраза осталась лишь данью этикету, над древностью и нелепостью которого Айк поглумился ещё в первую встречу.

— Я затащила её в центрифугу, — наябедничала Нилли, с аппетитом уплетающая свою порцию.

— У-у-у… Массаж? — понимающе переспросил Айк.

— Не в ближайшие несколько часов, — мрачно ответила я. — Нилли почему-то не хочет, чтобы меня в процессе вывернуло ей на спину.

— Ты слишком чувствительная, — махнула ложкой Нилли. — Если у тебя есть слабости — надо их прорабатывать, вот и всё.

— Действительно, — подтвердил Айк. — Я тоже раз проиграл ей на центрифуге и тоже расплачивался. Ничего страшного, второй раз меня даже не вырвало.

— Идиот! — фыркнула Нилли.

— Серьёзно, вообще никакого отвращения! — продолжал Айк, будто не понимая, как бесит Нилли каждым словом. — Скорее даже наоборот. Я ощутил что-то рудиментарное, тот давно позабытый инстинкт физиологического продолжения рода. Мимолётное чувство, но довольно забавное. Тебе понравится.

Я подняла на него взгляд. Чувство было такое, словно взгляд весит тонну.

— Я — девушка, Айк.

— Я заметил, — кивнул он. — Так как насчёт каши?

— Она — тоже девушка.

— Каша?

— Нилли. — Я подвинула кашу к нему, всё равно не сумею запихать в себя ни кусочка. — Какой, к Кету, инстинкт физиологического продолжения рода, если мы с ней одного пола?

Айк нешуточно озадачился. Нилли, кажется, тоже подвисла. Я поверить не могла, что для них, детей Безграничья, такие вещи являются откровением. Хотя… Я, пожалуй, знаю больше них не потому, что родилась на земле, или, вернее, не столько потому.

— Для потомства нужны мужчина и женщина, — сказала я со вздохом. — Так и работает инстинкт, или что там… — Мне неприятно было называть это инстинктом.

Потому что…

— А, да… — протянула Нилли, понизив голов. — Ты ведь…

— Да, — оборвала я её. — Хватит об этом.

— Хватит о чём? — вмешался Айк. — Посвятите меня, чтобы мне тоже было хватит. Пока что вообще недостаточно информации.

Внимательно слушая, он не забывал уплетать мою кашу. Боялся, что передумаю.

— Меня зачал мужчина и родила женщина, — сказала я. — Так это происходит. Иногда.

Айк поперхнулся и долго-долго кашлял. Гораздо дольше, чем было необходимо.

14. Покажи мне свой мир

После занятий мы отправились в бассейн. Ещё одно помещение, поражающее размерами. Сколько бы ни набиралось народа, оно всегда казалось почти пустым. Всегда можно было найти себе какой-нибудь участок и спокойно поплавать в голубоватой подсвеченной воде.

Плыли синхронно. Сначала в одну сторону, до третьего буйка, потом — обратно. Не соревнуясь, просто наслаждаясь процессом и разговаривая. Я вынесла любовь к воде из раннего детства, и до сих пор плавание меня успокаивало. Кроме того, посещение бассейна давало дополнительные баллы по физподготовке.

Тут-то Айк и узнал о моей проблеме.

— Что значит, «зачем зло»? — не понял он поначалу.

— Я не вижу его смысла в общей концепции, — сказала я.

Голос звучал глуховато из-за закрывающей лицо маски.

Наш вид, при всём его совершенстве, физиологически плохо приспособлен к плаванию. Нам приходилось носить маски, чтобы не задыхаться, когда вода хлещет в носовые щели. Нам приходилось надевать специальные «перчатки»-перепонки, чтобы движение руки двигало вперёд тело. И всё равно сравниться с рыбами мы не могли.

Помогала и обтяжка. В числе прочих удивительных свойств материала, из которого её создавали, было и такое. Когда нужно было плыть, обтяжка становилась скользкой, как рыбья чешуя, и сопротивление воды сходило на нет.