— Жал, — произнёс я.

Алеф зашевелила губами, пытаясь сообразить.

— Жало? — спросила она. — Я видела, что тебя ужалили. Если бы у меня были свободны руки, я бы тебя уже вылечила.

— И-жал, — простонал я. — К. Ки…

— Кинжал? — дошло до Алеф.

— Да!

— Но у меня же руки связаны.

Я зажмурил глаза. Тратить бездну сил на то, чтобы обозвать её идиоткой? Или такую же бездну сил на то, чтобы сказать: «Призови кинжал, и он проткнёт кокон самим своим присутствием, а потом постепенно разрежешь остальное»?

— Ин-ал, — сказал я ещё раз. — К-жал. А-еф!

Ну же, ну? Я — командир, моё слово — приказ. Услышала «кинжал» — так призови же ты его!

Один из оставшихся пауков легко поднял Алеф со спины павшего собрата и забросил к себе на спину. В следующее мгновение меня развернуло, и пауки вновь куда-то понеслись.

А я лежал и думал: «Куда вы ломитесь, дурачьё? Ведь в этом нет никакого смысла, если вас четверо!»

Глава 21

Они неслись, судя по ощущениям, ещё минут десять. Дважды вступали в схватки. Первый раз — с такими же металлическими крабами, как в той комнате, второй — с чем-то, что я вообще затруднился бы описать.

Это были живые существа, напоминающие кожистые конусы с круглыми головами на тонких шеях. Когда пытаешься это описать, сразу представляется схематическое изображение женщины на двери общественного туалета, но в реале это было нечто совершенно иное. И, кажется, они владели телекинезом, потому что одного из пауков безо всяких видимых причин просто подбросило у меня на глазах, он приложился головой об потолок и долго потом лежал, прежде чем начать слабо шевелиться.

«Конусов» было двое, они не издавали ровным счётом никаких звуков.

Паукам удалось завалить их, одного за другим. Кажется, «конусы» слишком долго перезаряжались между своими «телекинетическими залпами».

А я всё быстрее приходил в себя. Привык к боли. Почувствовал, что пальцы шевелятся.

С одной стороны, мне было легче, чем Алеф, потому что меня замотали в специфической позе. Внутри кокона остались плохо забитые паутиной лакуны, внутри которых я смог немного ворочаться. Но, в отличие от Алеф, я не мог просто призвать своё оружие. Руки располагались таким образом, что я не мог предугадать, куда направится топор. Всё время казалось, что лезвие войдёт мне в грудь или в голову.

Я пока ещё не так много практиковался с оружием и «второй кожей», чтобы делать такие вещи наверняка.

Падение оказалось для меня полной неожиданностью.

Я вскрикнул, ударившись плечом об пол, и всласть выругался, потому что, кажется, выбил плечо.

Потом мне в голову пришёл вопрос: что с этим могут сделать Целители, или вообще Место Силы? Ну, то есть, я легко могу представить, как у меня отрастает оторванная рука или даже голова. Но как при помощи этой силы вернуть на место выбитый сустав?.. Тут фантазия решительно брала отпуск.

Рядом со стоном грохнулась Алеф. И вдруг я замер с раскрытым ртом.

Потому что увидел, где мы остановились.

— Это — Врата? — выдохнул я.

— Наверное, — прошептала Алеф.

— Ты никогда их не видела?

— Если бы видела, ты меня бы не увидел.

Н-да, логично.

В отличие от поведения пауков, которые зачем-то прорвались к Вратам неполным составом.

Сейчас они расположились возле Врат на привал, непрестанно о чём-то треща и щёлкая.

Врата распространялись на всю ширину туннеля и походили больше всего на… паутину. Светящуюся жёлтым светом паутину. Она была такая густая, что сквозь неё ничего не было видно. Но переплетения тончайших нитей завораживали.

Я заставил себя отвести взгляд и повернулся, перекатившись, к Алеф. Она ответила мне измученным взглядом.

— У тебя получилось призвать кинжал? — проговорил я, всё ещё не очень чётко, как гопник из подворотни, пытающийся одновременно прессануть лоха, разжевать жвачку и затянуться сигаретой.

Но Алеф меня поняла.

— Что мне с ним делать?

— Паутину резать, Алеф!

— Зачем?! По-твоему, мы можем от них убежать? Ты видел, с какой скоростью они перемещаются?

— Ты ведь поняла, что они собираются сделать?

— Нет.

— Алеф, не будь дурой. Их было пятеро. Они сражались с врагами в туннелях. Они помечали повороты паутиной. А теперь они пройдут сквозь врата вчетвером. И протащат через них нас. По-твоему, Место Силы будет разбираться, добровольно мы прошли или нет? Оно наказывает всех, даже если кто-то один даст другому по морде!

Судя по выражению лица, до Алеф дошло. Она за секунду прошла долгий путь от неверия к изумлению, и от изумления — к животному ужасу.

— И в случае чего нас отсюда никто не вытащит, — привёл я решительный довод. — Я бы попытался сбежать, Алеф.

Но ей, похоже, дополнительная мотивация уже не требовалась.

Сквозь тугой кокон прорвалось длинное лезвие кинжала. Как из «выкидухи». Значит, я не ошибся в своих расчётах, руки ей примотало крайне удачно.

— Молодец, — похвалил я. — Давай, теперь потихоньку расшатывай. Без резких движений. Мне кажется, пауки видят только двигающиеся объекты.

— Серьёзно?

— Не знаю… Может быть, я путаю их с тираннозаврами…

— О боже…

Алеф закатила глаза, но лезвие задвигалось, постепенно расширяя прореху.

Паутина, затвердев, утратила свои «липучие» качества, иначе задача оказалась бы посложнее. Но у Алеф дело шло споро.

Я отвернулся, попытался заслонить её попытки от пауков, которые не обращали на нас никакого внимания. Они стояли перед Вратами и щёлкали, мяукали друг на друга. Что ж, ребята, понимаю. В такой ситуации наверняка есть о чём поспорить. Я бы обязательно спорил.

Сам я тоже изо всех сил старался возиться в своём коконе, ослабляя, растягивая паутину. И вдруг пальцы коснулись нагрудного кармана. Я не сразу понял, что это в нём, а потом память вернулась из отлучки.

Батончик.

Тот самый чёртов «протеиновый батончик».

Что ж, вот и повод испытать. Буквы рекомендовали сожрать его перед рейдом, но у меня, увы, нет машины времени, так что… Лучше поздно, чем никогда.

— Почти, — прошипела Алеф.

— Можешь разрезать мой кокон? — шепнул я через плечо.

— Погоди…

Я почувствовал прикосновение. Алеф резанула сзади, и это сильно мне помогло. Я выдвинул вперёд руку, шипя сквозь зубы от напряжения. А миг спустя рука появилась у меня перед лицом. С батончиком.

Обёртку я содрал зубами и целиком засунул батончик в рот. Разжевал, проглотил… Ну вот, теперь, кажется, можно рискнуть призвать топор. Если зарублю себя сам — будет, конечно, обидно и глупо, но…

Один из пауков, стоявший спиной к Вратам, особенно громко мяукнул. Тот, что стоял к нему мордой скачком развернулся и, моментально оценив обстановку прыгнул к нам.

— Чёрт! — крикнул я, больше не скрываясь.

Я услышал визг Алеф, а потом — топот её ног. Повернул голову, не веря глазам, и увидел только взметнувшиеся пряди её светлых волос с сединой паутины.

Алеф сбежала.

Паук приземлился возле меня, следующим прыжком перелетел и почти настиг Алеф. Но его остановило чьё-то мяуканье. Паук затормозил, не добравшись до поворота, повернулся и раздражённо щёлкнул. Ему пощёлкали в ответ.

«Запасная еда убегает!»

«Хватит тратить время. Там у нас будут другие заботы».

«Но еда…»

«У тебя есть ещё еда. Возьми эту еду».

Я похолодел, осознав, что начинаю понимать их язык. Если можно называть это языком.

А ещё — оттого, что понял: еда — это я.

Паук шагнул ко мне, предполагая поднять меня к себе на спину.

Ну — сейчас, или никогда.

— Пошёл в задницу, — прошипел я сквозь зубы. — Решили сдохнуть — давайте без меня!

Пальцы сжали рукоять топора, лезвие, образовавшись из пустоты, рассекло несколько слоёв жёсткой паутины, и я что было сил рубанул им, высвобождая верхнюю половину туловища.

Свобода!

Я и не думал, что силы после батончика вернутся так скоро и в таком изобилии.