Я издал радостный вопль и помчался к берегу, поднимая вокруг себя тучу брызг и забыв всякую осторожность. Даже то, что я споткнулся обо что-то и, мельком взглянув под ноги, увидел на темном дне смутно проступающие сквозь прозрачную воду светлые очертания человеческого или эльфийского скелета, не вызвало у меня не малейшего беспокойства. А зря, стоило бы хоть немного насторожиться, потому что в следующее мгновение меня бесцеремонно дернули за ногу, да так неожиданно, что я, не успев заорать: «Пусти, гад, это моя но… », мгновенно оказался под водой.
Какое-то чешуйчатое извивающееся существо медленно наматывало на меня кольца своего бесконечного туловища. При этом оно совершенно не учитывало того обстоятельства, что я не умею дышать под водой, и не давало мне возможности встать на ноги и вдохнуть воздуха. Хорошо, что неподалеку из воды торчали обломки лодки. Я вцепился в полусгнивший борт, подтянулся и получил возможность подышать, а заодно и рассмотреть, кто на этот раз пытается меня утопить. Ничего особенно нового и интересного я не увидел. Обыкновенная змея с колючим, напоминающим рыбий плавник гребнем вдоль спины, которую называют «водяным аспидом», толщиной, наверно, с руку толстого дядюшки Готрида и длинная, как мой кузен Имверт, которого орки прозвали Дылдой, вернее, как два, а то и три Имверта, поставленные друг на друга. Похожая змея живет в подземелье Черного замка в небольшом бассейне, и, когда у отца хорошее настроение, он предлагает приговоренным к смертной казни искупаться в бассейне в ее приятном обществе и обещает отпустить на все четыре стороны, если те выберутся живыми. К сожалению, я никогда не увлекался такими зрелищами, а то знал бы, как надо бороться с водяным аспидом, или, по крайней мере, как не надо.
Трудно сказать, сколько часов я тщетно пытался освободиться из смертельных объятий змеи, время для меня остановилось. Я даже почти ничего не запомнил, кроме желтых, с вертикальными зрачками, тускло светящихся змеиных глаз. Вообще-то я довольно сильный, могу спокойно разогнуть подкову, согнуть обратно и завязать узлом. Если бы я захотел, то хоть бантиком завязал бы проклятого аспида, но почему-то стоял, как изваяние, и, не отрываясь, пялился в глаза змеи, пока она все крепче и крепче стягивала скользкими чешуйчатыми кольцами сначала мои ноги, потом живот и грудь.
Опомнился я, лишь когда старая лодка, за гнилой борт которой я продолжал держаться мертвой хваткой, внезапно развалилась и я с головой окунулся в воду, потеряв из поля зрения завораживающий взгляд змеиных глаз. Я тут же дернулся, пытаясь распутать змеиные кольца, и врезал аспиду по зубам всеми четырьмя фамильными бриллиантами из сокровищницы Роксанда. которые носил на правой руке. Часть зубов вылетела, оставшаяся часть впилась мне в руку, и проклятый аспид сжал меня так, что затрещали ребра, и так изрядно пострадавшие несколько дней назад от удара увесистого кулака Гунарта Сильного. Я в очередной раз мысленно обругал себя за проклятую честность, не позволившую мне захватить с собой хотя бы один кинжал, который бы ой как пригодился. Но что поделаешь, если есть кое-что такое, на что я неспособен, например, обманывать. Не могу я пообещать прийти без оружия, а сам спрятать в рукаве нож. Не могу и все тут, сколько бы ни смеялись надо мной мои друзья наемники, сколько бы ни обзывал меня простофилей старый Роксанд и сколько бы ни сокрушался отец, что, дескать, во мне нет ни капли коварства, необходимого для успешного правления в такой стране, как наш Фаргорд.
Змея оказалась сильнее, чем можно было предположить. К тому же она, в отличие от меня, прекрасно дышала под водой. Я такой замечательной способностью не обладал и через некоторое время ожесточенной борьбы понял, что элементарно задыхаюсь.
Солнечный луч, заглянувший в детскую через узкое стрельчатое окно башни Восходящего Солнца, просочился сквозь ресницы и разогнал радостные детские сны. Я чихнул и проснулся. Рядом, уткнувшись носом в подушку, посапывал братишка Рил, на соседней кровати хрюкал вечно заложенным носом кузен Имверт, а из-за тяжелой портьеры слышался оглушительный храп нашего воспитателя лорда Окснета по прозвищу Дятел. Я соскочил с кровати, натянул штаны и, придерживая меч, чтобы не звенел о золотые украшения на ремне, зашлепал босыми ногами по холодному каменному полу. Я страшно спешил, надо было переделать массу дел до того, как лорд Дятел проснется и поднимет на ноги всех слуг своими возмущенными воплями: «Куда опять сбежал этот несносный Рикланд! Я не понимаю, когда спит этот ребенок! Вечером его в кровать не загонишь, а с утра он убегает куда-то еще до рассвета!» Тогда придется умываться, напяливать на себя ужасную бархатную курточку, невероятно узкую в плечах, в которой невозможно не то что замахнуться мечом, а и просто поднять руку, да еще украшенную какими-то женскими кружевами, потом терпеть, пока придворные дамы расчешут мне волосы и, обжигая уши, накрутят их на ужасные раскаленные щипцы, явно позаимствованные из камеры пыток. И все эти мучения только для того, чтобы позавтракать! А потом нескончаемые уроки, так что на личную жизнь совсем не остается времени!
Я мчался в тренировочный зал, на бегу отвечая на приветствия сонных стражников, еще не сменившихся с ночного караула. «Запомни, Рик, чтобы стать настоящим воином, ты должен подолгу упражняться каждый день, даже если тебе кажется, что ты все делаешь отлично», — сказал на прощание Ленсенд, когда вместе с Линделл покидал Черный замок, и я готов был проводить в тренировочном зале дни и ночи, выбивая деревянным мечом пыль из дырявых, набитых опилками кожаных болванов, метая ножи или изводя наемников просьбами показать новый прием.
В такую рань тренировочный зал обычно пустовал, и я мог там хоть на ушах стоять. Но сейчас, с трудом приоткрыв тяжелую, зачем-то окованную железом высоченную дубовую дверь, я нос к носу столкнулся с Крайтом, парнишкой лет пятнадцати, служившим у нас младшим ловчим. С моей точки зрения этому деревенскому недотепе, совершенно не умевшему владеть оружием, абсолютно нечего было делать в тренировочном зале королевских наемников. Правда, из лука он стрелял превосходно, недаром его отец считался одним из лучших охотников, поставлявших дичь к королевскому столу. Но кто же стреляет из лука в помещении? А вот меч Крайт если и держал когда-нибудь в руках, то только в кузнице или в лавке оружейника, поэтому я страшно удивился, увидев, как он, оседлав подвешенное на цепях к потолку бревно, старательно пытается изобразить деревянным мечом нечто среднее между греблей и косьбой.
— Ты что, учишься убивать мечом кроликов? — хихикнул я. — А на бревно влез, чтобы они не покусали тебя за пятки?
Крайт невероятно смутился. С тех пор как лорд Деймор под дружный хохот наемников пообещал принять его на службу, если он сумеет деревянным мечом сбить меня с ног, а я наставил ему синяков во всех доступных местах, Крайт относился ко мне с таким благоговением, как будто я был не шестилетним карапузом, едва достававшим макушкой до пряжки его ремня, и даже не принцем, а по меньшей мере одним из богов Хаоса.
— Извините, ваше высочество, — промямлил Крайт, покраснев до корней волос— Я думал, все еще спят и я никому не помешаю. Понимаете, мне очень надо Убить этого медведя. Я хотел потренироваться, чтобы Успеть первым. Тогда вознаграждение достанется мне и я смогу нанять учителя фехтования, чтобы… Извините, — вдруг запнулся Крайт и покраснел еще сильнее.
— Это какого-такого медведя? — тут же заинтересовался я.
— Ты что, не знаешь? — вытаращил глаза Крайт. Все его смущение, как и почтительность, тут же как рукой сняло, и он начал взахлеб рассказывать: — Уже четвертый день этот медведь вокруг замка околачивается, баб, девок да детей малых губит. А как мужики вооруженные за ним отправляются, так его уж и след простыл! Исчезает, будто и не бывало. Люди говорят, оборотень он или колдун какой-нибудь. С колдуном-то ваш черный колдун мог бы справиться, так его в замке нет сейчас, говорят. Вот король награду и назначил. Сотню золотых тому, кто медведя этого бешеного прикончит. Мы, охотники, за ним двое суток гонялись, потом плюнули, капканов медвежьих по всему лесу понаставили. С утра проверять поедем. Вот я и тренируюсь, чтобы медведя этого с одного удара прикончить. Понял?