Через каждые пять минут я слышал в наушнике голос Меленьяно: «Энрик, ты не потерялся?» — «Нет», — отвечал я. Внезапно шедший передо мной парень остановился. Я связался с сержантом, он меня успокоил и на общем канале напомнил о нашем обещании беречь пещеру. «Здесь дальше еще одно озеро, от края до края, обходить его придется по кромке, прижимаясь к стене. Веревка протянута, так что не упадете. И не вздумайте портить воду!»
Вода в этом разливе была такого же нежно-голубого цвета, но полюбоваться его не получилось: всю дорогу пришлось прижиматься носом к стене.
Дальше тоннель слегка расширялся. «Сейчас будут кристаллы селенитов». — «Селениты!» — ахнул кто-то. «Селенит, — с легким презрением в голосе пояснил сержант, — это модификация гипса. А тот, кто назвал так драгоценные камни, ничего не понимал в геологии».
Настоящие селениты оказались бесцветными длинными кристаллами, выдавленными из щелей в породе. Тонкие иголочки составляли сросток, похожий на заснеженный куст, — я видел такие на Селено. И вовремя прикусил язык (буквально), чтобы не проговориться, — никто не должен знать, что я вообще там был.
Меленьяно стоял на страже рядом с селенитовым кустом и заботился, чтобы все обходили его не меньше чем в полуметре. Потрогать хочется, но нельзя, сразу видно, что все это очень хрупкое. Стараясь не дышать, я медленно прошел мимо каменного растения. Сержант облегченно вздохнул и двинулся вперед, чтобы занять свое место в голове колонны.
Через час ходьбы по то сужающемуся, то расширяющемуся, то раздваивающемуся (сержант все время выбирал более широкий ход) коридору, вдоль стен которого сплошь росли сталактиты и сталагмиты самых разных форм и всех оттенков белого и светло-желтого цвета, мы пришли в довольно большой, а главное, сухой зал с песчаным полом. Чуть в стороне журчала вода в роднике.
— Здесь мы встанем на ночь, — сказал сержант, — палатки ставить не нужно, над нами не капает, — пошутил он. — Воду будем брать вон в том роднике, — он осветил фонарем небольшой бассейн с чистой водой. — Из зала ни шагу. Ясно?
Мы согласно покивали.
— Сегодня мы ничего не попортили. Я надеюсь, и завтра будет так же, — добавил Меленьяно.
Обрамление бассейна с водой было уже привычного бледно-желтого цвета, а вот вода казалась ярко-синей, как селениты. Не те, что разновидность гипса, а те, которые названы неправильно. Стараясь не задевать берега, я набрал воды в чистую пластиковую кружку — совершенно прозрачная.
Я пофланировал по разбитому нами лагерю, стараясь хоть немного поболтать с каждым своим солдатом. Нет, кажется, еще никто не пожалел, что пришел сюда.
Поэкспериментировав немного с громким, многократным эхо, все начали разговаривать вполголоса. На многих пещера действовала угнетающе — темнота, и над нами сейчас миллионы тонн камня.
Интересно, бывалые спелеологи тоже так молчаливы по вечерам перед ночлегом? Или болтают между собой так же непринужденно, как мы в лесу?
Только Тони, для которого, как известно, нет ничего святого, решил, что попал в рай, потому что здесь было очень много ребят, которых он мог безнаказанно мучить вопросами про «Ночной бой». И он занимался этим кошмарным делом, пока кто-то не треснул его по шее, а Алекс не подтвердил, что так ему и надо. Тони надулся и ушел от старшего брата под защиту Роберто, который уж точно не даст мелкому по шее.
— Тони, а зачем тебе это надо? — поинтересовался я.
— Через три года я буду таким же командующим, как ты! — заявил малек с таким упрямым видом, что я поверил: будет.
Над нами стометровый слой известняка. Я понимаю, что всё это на нас не упадет, но, когда мы выключили все фонари и улеглись спать, мне показалось, что темнота давит почти физически. Я поскорее закрыл глаза и представил себе, что сплю в палатке посреди леса. Это не помогло: меня со всех сторон обступили чужие сны, не зря я боялся их смотреть. Я заткнул уши, зажмурил глаза, но это, конечно, не помогло. Нет! Нет! Это не мои воспоминания, я никогда не знал этих людей, со мной никогда не случалось ничего подобного, я никогда этого не говорил, не делал и не мог бы сказать или сделать! Толпы призраков не рассеялись, они кричали, размахивали руками, дрались, ехали на элемобилях и согнали на периферию моего сознания чьи-то тихие и спокойные сны. Господи, что же делать? Я открыл глаза, это не помогло — темно так, что это не имеет значения. Я увидел призрачную лошадь и девочку, скачущую на ней, — это сон Лео или Алекса. Я улыбнулся: все сразу стало просто — у меня же есть моя Чайка. Только я редко вспоминал о ней в последнее время. Призраки исчезли. Пусть каждый видит свой собственный сон.
— Подъем, — разбудило нас эхо голоса сержанта Меленьяно.
Совсем он с ума сошел, так же можно кого-нибудь на всю жизнь превратить в заику.
И вставать не хочется, хочется поспать — темно. Ладно, подъем.
Через сорок минут армия выстроилась в походную колонну и покинула место привала через узкий (рюкзаки приходилось тащить в руках) проход в скале. Я решил поэкспериментировать со своим чувством времени — не смотреть на часы без крайней необходимости, а если уж смотреть, то сперва прикинуть, который час, и проверить, правильно ли я догадался.
Поэтому я так и не узнал, как долго мы тащились сквозь это игольное ушко. Но зато уж когда протащились…
— Жемчужный залив, — тихо прокомментировал сержант.
Коридор расширялся, и вскоре от стенки до стенки стало не меньше пяти метров, но его полностью перегораживало очередное подземное озеро. С нашей стороны у самого берега было очень мелко и на гладком дне лежали маленькие блестящие шарики.
— Пещерный жемчуг, — объяснил Меленьяно, — растет так же, как настоящий. Песчинка попала, и вокруг нее начинается рост жемчужины из известняка, растворенного в воде. Если кто-то из нас принес на ботинках немного песка, то лет через тысячу это можно будет увидеть.
— Настоящий растет гораздо быстрее, — заметил я.
— А потрогать можно? — благоговейным шепотом поинтересовался кто-то из ребят.
— Очень-очень нежно, — ответствовал Меленьяно, — не обломите. Они не очень крепко держатся.
Дав нам вдоволь налюбоваться новым подземным чудом, сержант велел раздеваться и складывать всю одежду, обувь и рюкзаки в мешки, с которыми мы поплывем через озеро.
— Всё, кроме касок! — подтвердил сержант. — Не стесняйтесь, пещерные девчонки, несмотря на наличие пещерного жемчуга, здесь не водятся.
Ребята тихо посмеялись.
Сержанту, похоже, надо жить под землей: говорит тихо, не ругается, и даже чувство юмора проснулось. Просто на поверхности он не в своей тарелке.
— А озеро глубокое? — поинтересовался я.
— Метров пятнадцать. Не вздумай нырять!
— Угу, — согласился я со вздохом.
Если бы мне не надо было подавать положительный пример всей своей армии, даже проф не удержал бы меня на поверхности воды. А так — так я могу только повздыхать об упущенных возможностях. Вода прозрачная-прозрачная, на дне каждый камешек виден. И озеро совершенно пустое — ни водорослей, ни рыбок — как бассейн. Я плыл, опустив лицо в воду, — хоть что-то…
— Нагнали страху на пещерных русалок, — заметил я, выбираясь на берег.
— Где? — испугался кто-то, чем вызвал настоящий взрыв хохота, отраженный многократным эхо.
Мы пообсохли, оделись и отправились дальше по невероятному лабиринту. Я бы с удовольствием весь его облазал, только вот на ночь мне вместе с моим Даром лучше выбираться на поверхность.
Сержант остановился в небольшой камере, дальше коридор опять сужался, и подождал, пока мы все соберемся вокруг него.
— Сейчас мы окажемся в самом удивительном и самом хрупком месте пещеры, — предупредил он. — Я верю, что вы все собираетесь сдержать слово, которое дали. Но здесь нельзя даже соседа чуть-чуть подтолкнуть, потому что он может покачнуться и задеть то, чего нельзя задевать ни в коем случае.
— А что там будет? — полюбопытствовал Тони.