— Просто вы не можете поделить мою шкуру.

— Ты слышал? Мы не можем поделить шкуру неубитого Алекса.

— Разыграем, — лениво отреагировал Лео, — ту монетку ты не потерял?

— Я ее передал музею обороны Мачераты! Так что Алекс в безопасности.

— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул чудом оставшийся в живых приколист. — Продолжаю, около окна сидят мой брат Тони и герой обороны этой самой Мачераты, Гвидо.

Гвидо, не оборачиваясь, заехал Алексу локтем в живот. Алекс охнул.

— Готов, — констатировал Лео, — сейчас шкуру и поделим.

Вокруг аэробуса летали «Сеттеры» сопровождения: демонстрировали восторженным зрителям фигуры высшего пилотажа. Тони постоянно дергал то меня, то Алекса, чтобы поинтересоваться, умеем ли мы это.

А мы пикировались до самой посадки, все были очень довольны: давно мы не собирались все вместе, а тут еще нам что-то такое интересное предстоит. Алекс просветил Лео и меня на этот счет: каждый год какой-нибудь сюрприз на подземном полигоне, да и остальная программа не оставила меня равнодушным.

Примерно через час Роберто перестал смущаться и принял участие в нашей болтовне. В общем-то, раз он больше не поглядывает на Ларису, я ничего против него не имею.

Через два часа мы прилетели на прекрасный остров Пальмарола, самой природой предназначенный для детских военных лагерей, скалы не слишком сложные; пляжи большие и посыпанные золотым песочком; лагуны с прозрачной водой, пронизанные солнцем до десятиметровой глубины; большая система изумительно красивых карстовых пещер; высокие холмы, заросшие хвойным лесом; быстрые ручьи и маленькие речки, огромные поля с высокой травой. Плюс всё то, что сделано руками человека: полосы препятствий, стрельбища и еще что-то такое под землей. Детям подробностей не рассказывают, все только догадываются, что там расположен большой полигон, на котором и устраивают каждый год разные сюрпризы. Осенью, зимой и весной здесь тренируются новобранцы. Из багажного отсека выгрузили наши рюкзаки.

— Стой, — сказал Лео Гвидо, — сколько тебе сейчас можно таскать на спине?

— А чего? — заинтересовался Роберто.

— Под Мачератой, — ответил я, — Гвидо всю кожу со спины из бластера… — Я свистнул.

— Понятно.

Гвидо надулся:

— Со мной всё в порядке!

— Ну вот что, герой, — решительно заявил я, — если ты сию же минуту не дашь слово, что всякий раз будешь честно признаваться, если у тебя что-нибудь заболит, ты вообще рюкзак в руки не возьмешь, понял?! И благодари бога, если мы не будем таскать тебя самого.

— Ладно, — проворчал Гвидо, переспорить меня он не надеялся.

— То-то же. Так как?

— Ну, он пока легкий, только одежда и всякие мелочи.

— А сколько тебе можно загорать?

— Пять минут в день, — вздохнул Гвидо.

— Я прослежу, — пообещал Лео.

Я кивнул. Гвидо застонал в отчаянии.

— Вам с Тони, — предложил Алекс, — надо собраться на конференцию «что такое старший брат и как с ним бороться».

— Вместе со мной, — смеясь заметил Лео, — я тоже самый младший.

Трудно поверить, что это так. Но комментировать я не стал. Лео, наверное, так же мечтает о младшем братишке, как и я.

Нам сейчас предстоит небольшой марш: пятнадцать километров по холмам, к нашему лагерю.

— Года три назад, — признался Алекс, — я еще верил, что того, кто отстанет или заноет, немедленно отправят домой.

— А что? Не отправят? — заинтересовался Тони, кажется, он немного испугался.

— А какая разница? — удивился я и подмигнул ему: все будет в порядке, малыш.

Может быть, следовало отправить его к ровесникам? Э-э-э… В прошлом году я просил Алекса позаботиться о Гвидо… О мальках надо заботиться, но не настолько, чтобы они так и не научились плавать.

Тут к нам подошел одетый в полевую форму пехотный капитан. Мы поздоровались. Он ответил.

— Кажется, я здесь еще не всех знаю, — заметил он. — Начальник военного лагеря, капитан Ловере.

Лео, Тони, Роберто и я назвались.

Роберто смотрел на меня во все глаза. Черт возьми! Опять, как осенью в университете: я представляю из себя не то, что я есть, а сына знаменитого отца! Как я тогда сказал-то?.. «Знаменитая фамилия и последствия неудачной лоботомии — два разных диагноза». Этого хватило. Сейчас не всё так просто.

Капитан Ловере, если и был удивлен, то ничем этого не показал. Впрочем, у него же есть список, он знал, что я сюда еду.

Построились — и вперед. По холмам. Для малышни — серьезное испытание.

По дороге Алекс объяснял нам, как тут все устроено. В один аэробус помещается триста пассажиров. И это все ребята, что будут в нашем лагере. Детские лагеря устраивают вдоль берега моря, рядом с пляжами. На расстоянии несколько десятков километров друг от друга. Транспорт на острове представлен несколькими легковыми джипами и маленькими катерами, поэтому большая часть перемещений — на своих двоих. Чтоб ноги не атрофировались.

К подземному полигону, тому самому, на котором всегда устраивают разные сюрпризы, впрочем, возят на катере. Я так понял, что это что-то вроде нашей трассы, только проходить ее на этот раз будет не Геракл и не Диоскуры, а я сам.

Через три часа мы пришли.

— Гвидо, — велел Алекс, — бросай рюкзак и беги занимай то самое место.

Гвидо так и сделал.

— А чем это место лучше остальных? — поинтересовался я.

— Практически личный спуск к воде, а главное — на отшибе. Ладно, идите за ним, — Алекс кивнул в сторону убегающего Гвидо и скинул свой рюкзак мне в руки, — а я пошел за палаткой.

Мы отправились за Гвидо. Наличие среди нас ужасно убедительного Роберто избавило нашу компанию от необходимости драться: свой спуск к воде — штука привлекательная. Двум другим компаниям, претендующим на то же место, хватило минуты, чтобы решить: игра не стоит свеч.

— продекламировал Тони. Мы посмеялись.

— Ты это сам придумал? — спросил я.

— Ага!

— Здорово! — восхитился я.

— А за дразнилки, — заявил Роберто, сделав зверскую рожу, — мелких щенков будем топить в море!

Тут к нам вернулся пыхтящий от напряжения Алекс с большущей армейской восьмиместной палаткой.

— Отбились? — спросил он, слегка отдышавшись. — Давайте быстренько обустраиваться, тогда нас уже нельзя будет согнать.

Когда палатка была поставлена, к нам подбежал какой-то незнакомый сержант и, не представившись и не спросив наших имен, велел поставить ее поровнее. Алекс и Гвидо этого типа не знали.

Мы удивились — и поставили палатку поровнее. Он подбежал еще раз и опять велел переделать. Роберто взялся уже за защелки, но я его остановил:

— Погоди, в жизни не видел палатки, так идеально поставленной.

Ребята тоже оглядели палатку и согласились. Через десять минут сержант опять подбежал и на этот раз похвалил результат нашей работы:

— Совсем другое дело! — сказал он довольным тоном.

Когда он убежал хвалить или ругать еще кого-то, мы дали волю своему веселью.

— Хорошее развлечение, но вдруг ему кто-нибудь поверит? — поинтересовался Алекс, когда мы отсмеялись.

— Кто не понимает шуток, тот делает лишнюю работу, — пояснил Лео.

— Не знал, что чувство юмора тоже можно тренировать, — признался я. — В прошлом году тоже так было?

— Не-е, я этого типа вообще в первый раз вижу, странный он какой-то, — удивился Гвидо.

После обеда было какое-то «построение». Алекс, немного смущаясь — ведь он соблазнил меня и Лео, — заверил нас, что эта тоска быстро кончится, и бывает она только в самом начале и самом конце смены.