Они втроем владели оружием лучше, чем кто-либо в поселке, потому неудивительно, что как-то само собой оказалось, что Сигвард, Ингоз и Пандольф возглавили оборону. Перегрина нигде не было видно. Очевидно, он, последовав совету Сигварда, убрался в дом. Перейдя в наступление, обороняющиеся прокатились по улице. Воодушевленные крестьяне вопили, перекрикивая горняков.

Улица, в сравнении с двором, была черна. Нынешней ночью в домах не жгли огней, а окна были наглухо закрыты ставнями. Так что в поселке было чуть светлее, чем в лесу, охватившем его кольцом. Лишь отблески высокого костра позволяли различать очертания домов, и где-то вдалеке – зубцы Эрдского Вала. Горы как будто вздыбились, нависая над Орешиной. Вот почему, наверное, в прежние времена люди верили, что горы здесь движутся. Но от гор не следует ждать обмана. Обманывать способны только люди.

Вдохновившись успехом, жители Орешины рассеялись по улице. Сигвард остановился. В конце концов, это была не его игра. Кобольды – не кобольды… неважно, чем прикрывается и за какими обрядами прячется простое и незатейливое желание намять бока ближнему своему. А лучше дальнему.

Но он ошибся.

Кто-то из вырвавшихся вперед селян снова завопил. И это был крик боли, не торжества. В густом сумраке, где метались черные тени, трудно было разобрать, что происходит, но Сигварду показалось, что два человека попадали на землю, а остальные отчаянно ищут, где скрыться.

– Засада! – бросил он. – Они прятались за домами!

Сигвард быстро отступил к ближайшему строению, чтобы иметь возможность укрыться самому. Пандольф с Ингозом последовали за ним.

Пока Пандольф отпыхивался, привалясь к бревенчатой стене, Ингоз не преминул высунуться из-за угла. В ближайшую дверь молотили кулаками двое подбежавших мужчин. Но им не отпирали. Может, верили, что кобольды приняли облик их родных, а может, те же родные строго-настрого запретили им отпирать до утра. Потом один охнул и сполз, цепляясь за двери, на крыльцо.

– Чего-то я не по… – начал было Ингоз, но Сигвард, ухватив его за шкирку, оттащил назад, и арбалетная стрела вонзилась в стену.

– Задворками – обратно, – приказал Сигвард. – Берем пистоли, гранаты – тогда, может, отобьемся.

– Но это ж не по правилам…

– Проснись, какие тут правила!

Что происходит, он не знал, но ясно было, что происходящее вышло за пределы ритуального мордобития.

– Чтоб я сдох, – пыхтел Пандольф, едва поспевая за Сигвардом, – если рудокопы здешние умеют стрелять из арбалетов.

Сигард в таких местных тонкостях не разбирался, но, с учетом засады, в Орешину могли прибыть не только рудокопы. Однако высказать эту мысль он не успел.

– Мэтр! Кружевница! – заорал Ингоз, когда в отсвете костра обрисовалась крыша повыше других. – Кружевница, мать твою! Хватит дрыхнуть! Тащи все оружие!

Только глухой способен был спать этой ночью, однако от Кружевницы можно было ждать чего угодно, поэтому Ингоз решил предупредить события.

– И лошадей выводи! – благоразумно добавил Пандольф.

Оба приказа были вполне правильны. Задачей отряда было не защищать жителей поселка от ополоумевших горняков. Следовало уходить, по возможности быстро.

Но те, кто устроил засаду на другом конце улицы, поспели и здесь. Вход был блокирован, причем людей во дворе было не меньше десятка. Одного из них нетрудно было опознать. Это был старший мастер, тот, который привел рудокопов в поселок. С ним были и те, кто ужинал нынче со своими будущими противниками, были и другие – под жуткой раскраской кто их разберет? Вдобавок сейчас глина на лицах размазалась от пота.

Стоявший рядом с мастером внезапно расхохотался. Смех был хриплый, словно у пьяного.

– Какая встреча! Что, не ждали, вояки?

– Гархибл, ты, что ли? – Пандольф был неподдельно удивлен. – Ты как в это вляпался?

– Это ты вляпался. – Человек, названный Гархиблом, оскалился. На лице, вымазанном глиной и освещенном костром, зубы казались белыми и острыми, хотя, вероятно, в действительности были совсем не таковы. – И приятель твой тоже.

– Знаешь его? – спросил Сигвард у Пандольфа.

– Начальник охраны у Куаллайда. – Пандольф прищурился. – Эй вы, рожи немытые! Против кого попереть решили? Твой хозяин что, свихнулся?

– Значит, охранники. Не рудокопы, – сказал Сигвард. – Прохлопала Дорога такие дела.

Гархибл не обратил на него внимания.

– Дурак ты, Пандольф, дураком был и помрешь таким. И ты, Ингоз, как ни хитри, такой же дурак.

– А не заигрался ли ты, приятель? – огрызнулся Ингоз. – Думаешь, хозяину твоему это так сойдет?

Гархибл захохотал, его смех подхватили другие.

– Это ты про Куаллайда, что ли? Нет, братец, здесь другое…

– Ага, кобольдов гоняли. И людей гробили между делом.

Гархибл отсмеялся.

– Умный, да? Все знаешь? Только главного не знаешь…

Старший мастер – черт его знает, принимал ли он участие в ночной охоте или все время был во дворе – возвысил голос:

– Этот год плохой. Обвалы. Скрепы рушатся. Люди гибнут. Это кобольды. Они голодные. Нужно накормить их. Полить землю кровью.

– Слышал, что мастер сказал? – снова вмешался Гархибл. – Нежить злобствует и не уйдет, покуда не нажрется. И не так, как в прежние года!

– Много накормить, сытно. Чтоб ушли, – подтвердил мастер. – Чужая кровь спасет нашу.

– Да вы тут язычество развели! – сообразил Ингоз. – Святого Трибунала на вас нет!

– А вот нет его и не будет… Все, хватит, поболтали. Кончайте их, парни, – приказ Гархибла в качестве завершающей ноты перешел в пронзительный крик.

Пока длился дуэт начальника охраны и мастера, Сигвард подобрался к костру, выхватил оттуда головню и швырнул в лицо Гархиблу. Швырнул удачно – Гархибл взвыл, зажимая обоженные глаза руками. Один из рудничных охранников выстрелил, но Сигвард этого ожидал, и болт прошел над его головой. Пандольф с Ингозом, отнюдь не собираясь удобрять землю своей кровью, действовали быстрей и слаженней, чем их противники. Пандольф выхватил шест из ограды, перехватил его за середину и принялся серьезно гвоздить всех, кто не успевал увернуться. Ингоз, не отличавшийся подобной силой, прибег к привычному оружию, в том числе к столь вовремя починенной даге. Сигвард тоже решил, что сражаться с вооруженными охранниками – совсем не то, что участвовать в драке крестьян и рудокопов. Теперь он старался не выбить оружие у противника, а прикончить его. Если кобольдам требовалась кровь на земле, они могли быть довольны.

Полоснув противника дагой, Ингоз отступил, зацепился за что-то ногой и упал. Рядом с ним на земле валялся конюх. Должно быть, он не ушел с остальными мужчинами. Теперь его белые волосы казались черными из-за пропитавшей их крови.

Падение и уберегло Ингоза. Гархибл, озверев от боли, вытащил из-за пояса пистоль. Должно быть, определенные правила запрещали пускать огнестрельное оружие в ход, но ему было уже не до правил. Из-за ожога он не видел, в кого целился, а может, Гархиблу было все равно, кого убивать.

Разозленный Пандольф, урча, как медведь, бросился на него и едва не нарвался на чей-то палаш. Сигвард успел упредить удар, отрубив руку вместе с палашом.

– Убейте! Убейте всех! Так говорю я! – кричал старший мастер, воздевая руки. И так, с воздетыми руками, рухнул головой в костер.

– Неужто старого козла удар хватил? – пробормотал Ингоз.

Однако Сигварду показалось, что он различает в дверях темный силуэт. Перегрин. Но у него не было никакого оружия. Да и в спине мастера не торчало ни стрелы, ни клинка.

Но и Гархибл в схватке с Пандольфом решающего удара избежал. Хрустнула под ударом шеста челюсть, но то была челюсть сотоварища начальника охраны, не его самого. А Гархибл завопил:

– Отомстим за мастера! Палите здесь все к чертовой матери!

Послушные приказу, соратники Гархибла принялись раскурочивать костер, явно намереваясь забросить пламя на соломенную крышу.

– Святая Айге! – в отчаянии крикнул поднявшийся с земли Ингоз. – Там же Кружевница со своим мешком! Рванет так, что весь поселок снесет…