— Получи, тварь! — Я изловчился и от души лягнул подбежавшего монстра ногой в отвислый живот. Шкура колыхнулась, будто чудовище внутри состояло из воздуха. Второй мой пинок пришелся по ноге, оказавшейся гораздо тверже брюха.
— Тише ты, шальной! — пробасило чудовище голосом Гунарта Сильного, перерубая своим топором веревку у моей шеи. — Еще покалечишь, чего доброго.
Только тут я осознал, что пытаюсь драться со шкурой — со шкурой, раньше принадлежавшей пещерному чудищу, а теперь скрывавшей Гунарта, который пришел освободить нас!
— Какого лысого демона ты оставил нас погибать? — вместо благодарности накинулся я на него, ощущая насущную необходимость выместить свою злость на первом попавшемся живом существе. Не моя вина, если этим существом оказался Гунарт. — Так-то ты выполняешь клятву верности!
— Не бросал я вас, — насупился Гунарт. — Просто хотел Глыбу вернуть. Сбежал ведь, подлец. Сбежал и карту нашу прихватил. Тебе Стин не рассказал? Только не успел я его догнать, зверюга эта на меня напала. Пришлось драться. Вернулся, а вас нет уже. Пришлось в шкуру вырядиться, чтобы вас найти. Тут дикари с копьями на каждом шагу. Так что будь добр, не ори, будто с цепи сорвался…
— Да демон с ними, с этими дикарями, — весело сказал появившийся из-за моей спины Крайт. — Пусть сбегаются, а то мы с Рикландом сами их деревню подпалим!
— Не стоит мстить этим людям, Рикланд, — неожиданно вступился за врагов Стин. — Всему виной их божество. Они только выполняли его волю…
— Терпеть не могу эльфийскую теорию всепрощения! — оборвал его я, поднимая с земли меч. — Я ненавижу, когда меня связывают и оставляют на корм поганым тварям, будь они боги или демоны! Я не собираюсь прощать подобные выходки! Они заплатят за все своими никчемными жизнями! — Я еще много чего говорил про человеческую гордость, про обычаи орков и троллей и про законы, установленные богами. В конце концов договорился до того, что народ, отдающий своих стариков на растерзание кровожадному зверю, недостоин существования и что если мы очистим долину от этого сброда, земля не обеднеет. — Они хотели принести нас в жертву? Что ж, теперь наша очередь. Думаю, боги Хаоса не откажутся принять в подарок души этих выродков! — закончил я свою гневную речь. Никто мне не возразил, даже Стин, не имевший к фаргордским богам никакого отношения. Кажется, я говорил вполне убедительно…
Я шел вниз по склону, туда, где в ночной тьме мерцали огни близлежащей деревушки. Мне хотелось убивать, слышать предсмертные крики врагов, чувствовать запах их крови… Возможно, где-то в мире и существовали любовь и доброта, но только не в моем сердце. Там была лишь уверенность в победе. На моей стороне было оружие двух лучших воинов Фаргорда — Гунарта Сильного и Крайта, бьющие без промаха эльфийские стрелы Стина, ночная тьма и внезапность, — вполне достаточно, чтобы выиграть битву хоть с целой армией карликов.
Правда, Гунарт моей уверенности не разделял. Всю дорогу он ворчал, что я не умею вести войну, что надо было выслать вперед разведчиков, разработать план и только потом идти в наступление.
Планов у меня было чуть меньше десятка, оставалось по пути выбрать самый верный. Я не понимал, какого лысого демона посылать вперед разведчиков, когда со склона деревушка видна как на ладони, в ней не больше трех десятков домов, а ночные огни еще двух небольших селений виднеются лишь на другой стороне долины. Их жители, даже если поспешат на помощь, увидев зарево пожара, успеют лишь на похороны… Объяснять все это Гунарту желания не было, поэтому я просто обозвал его занудой и велел заткнуться.
Мы наткнулись на мальчишек почти у самой деревни. Их было двое. Куда понесло их среди ночи? Может, захотелось взглянуть, как божество расправляется со своими жертвами, или тайком от взрослых увидеть мой великолепный огненный меч, который не могли не оценить местные воины, если они хоть немного разбирались в оружии? Только задумался я об этом уже после, а сначала услышал полный ужаса детский крик. Я не разобрал слов, но голос напомнил мне Рила. Мой братишка кричал так же перед тем, как его убили орки. Сердце, как во сне, сжалось в холодный комок и провалилось в живот.
— Заткни щенку глотку, — раздался резкий возглас Крайта, обращенный, видимо, к Гунарту.
«Убьют!» — пронеслось в голове. Крайт, конечно, славный парень, но приказы исполняет исправно. Раз принц сказал, что этим людям жить незачем, значит, он, Крайт, готов без зазрения совести истребить всех, включая женщин и детей. А про Гунарта и говорить нечего, он служил Урманду…
— Не убивать! — крикнул я и тут же сам чуть не зарубил второго, налетевшего сзади со своим игрушечным копьецом. Мои так называемые глаза на спине чуть не стоили жизни маленькому смельчаку. Ему повезло, что Альвейс учила меня останавливать полет меча. Огненный клинок замер перед самым курносым носом. Мальчишка не выронил копье, только зажмурился в ожидании смерти. Взъерошенный, чумазый и совсем маленький, он был не старше моей племянницы Энлики. А может, и старше. Кто их знает, этих карликов? Но все равно при виде его убивать всех без исключения мне расхотелось. А может, это случилось раньше, когда я услышал голос, напомнивший мне Рила. — Отпусти ребенка, — приказал я Гунарту, когда тот притащил его перепуганного обладателя, старательно зажимая ему рот, да и вообще все лицо, своей широченной ладонью.
— Он всех своих на ноги поднимет, — предупредил воин.
— Пускай. Я не собираюсь сражаться с детьми. Я буду драться только с воинами. Пусть приходят, и мы перебьем их, как стаю волков! Отдай им шкуру чудовища, Гунарт. Пусть отнесут ее своему лорду, или кто там у них.
Я отобрал копье у маленького чумазого храбреца, всучил ему шкуру чудовища и подтолкнул в сторону деревни:
— Ступай передай своим соплеменникам, что боги Хаоса покарали вашего Стража подземного мира. И еще передай, что принц Рикланд Быстрый Клинок желает проучить наглецов, посмевших его связать! Пусть приходят сюда и сражаются, если не хотят, чтобы утром я и мои люди явились за их жизнями к ним в дома!
— И благодарите богов, что мой принц готов вытирать сопли каждому рыдающему младенцу, — добавил Крайт.
— Ошалел твой принц, — недовольно шепнул ему Гунарт, глядя, как две крохотные фигурки улепетывают в сторону деревни, вдвоем волоча за собой огромную, по сравнению с ними, шкуру. — Ну на деревню нападать раздумал, так демон с ним. Я и сам не люблю деревни жечь. Но вчетвером с целой армией воевать… Их же тут что снега, коротышек этих, числом задавят…
— Не робей, здоровяк, отобьемся, — сказал Крайт, зевая. — Мы с Риком такие замки брали, куда до них этой деревушке. Давай лучше выспимся перед боем. А Рикланд покараулит, он может неделю не спать.
— Никакого выспимся! — категорически заявил я. — Вы должны сделать вид, что нас много. Это подорвет их боевой дух. С врагом, который тебя боится, легче справиться. В общем, берите факелы, все, сколько есть, втыкайте куда попало, хоть в землю, хоть в лапы их каменным медведям. Главное, чтобы издали казалось, будто я привел с собой по меньшей мере отряд наемников, и чтобы сюда никто не подошел незаметно. Когда сделаете, ты, Крайт, займешь позицию на макушке вон того медведя, а ты. Стин, вот этого. Будете стрелять в каждого, кто выйдет на освещенное место. Ну а мы с Гунартом позаботимся, чтобы вас оттуда не стащили. Все понятно? Тогда за дело, а я пойду перехвачу гонцов, если вдруг их пошлют за подмогой в соседние деревни. Заодно, может, поесть раздобуду, — добавил я, услыхав явственно раздававшееся из деревушки блеянье козы и почувствовав острый приступ зверского голода.
Не подобает принцу заниматься ночным грабежом, но умирать голодной смертью тем более не подобает. Нет, можно, конечно, если в плен угодил, но на свободе все-таки лучше вражеской козлятиной полакомиться, чем издеваться над собственным голодным желудком. Так что я оставил друзей обсуждать мои сумасбродные выходки, а сам пошел в деревню ловить гонцов, охотиться на коз, ну и поглядеть заодно, какое впечатление произведет на местных жителей безвременная кончина их божества, и узнать, что в связи с этим ждет нас.