— В Сумеречную долину, повелитель!
Седые, похожие на космы белого мха брови черного колдуна удивленно подскочили так высоко, что скрылись под капюшоном его плаща.
— Что вы потеряли в Сумеречной долине?
— Меч «Пламя дракона».
— Меч «Пламя дракона»? Как он там оказался?
— Его похитил темный эльф.
Как ни странно, это известие вызвало у черного колдуна приступ нервного хихиканья.
— Каков нахал! — приговаривал он, трясясь всем телом. — Украсть из королевской сокровищницы меч, который, по предсказанию, избавит его народ от моих верных призраков! Неужели он поверил этому бреду? Никакой меч не поможет ему победить призрачную армию, разве только неприкаянная душа старого Роксанда найдет себе новое тело, чтобы сразиться с ним. Но, боюсь, с Роксандом я обошелся слишком сурово. Не знаю, в каком мире находится его душа после того, как сгорела вместе с амулетом, но уж точно не в нашем! — Черный колдун и не догадывался, что Кольцо Души, в которое он заточил Роксанда, находится в двух шагах от него, на моей шее.
В другое время я умер бы от любопытства, если бы не узнал, что было предсказано темному эльфу, но с любопытством было покончено, как и с большинством других свойств моего характера, и я воспринял информацию без всяких эмоций.
Мы ехали, наверное, уже дня три, когда карета внезапно завязла в болоте. Мне совершенно не показалось странным, что, когда мы шли вперед, нам не встретилось никакого болота, в котором могла бы застрять карета, да так, что пришлось распрягать лошадей и заставлять орков вытаскивать ее, чуть ли не подняв над головами. Что думал по этому поводу Энди, неизвестно, зато черный колдун просто взбесился.
— Будь проклята эта Ранета! — брызгая слюной, вопил он. — Эта ведьма сведет меня с ума своими каверзами! Ну скажите, кто мог снять заклятие с болотного чудовища?!
В конце концов он отправил полсотни орков прочесывать болото в поисках случайно расколдованной мной злокозненной особы с Ведьмина болота, которая, по его словам, испортила ему жизнь на старости лет, а сам полез в самую трясину, предварительно приказав мне устраиваться на ночлег на ближайшем сухом берегу и ждать его, не спуская глаз с Энди.
Была глухая ночь, когда в палатку, где спал Энди, а я просто сидел и пялился в одну точку, заглянул Гунарт Сильный.
— А, вот и ты, Рикланд! Не спишь?! — скорее констатировал факт, чем спросил он. — Выходи! Я вызываю тебя на поединок!
Указаний идти куда-то с Гунартом, а тем более драться на поединке от черного колдуна не поступало, так что я продолжал сидеть как ни в чем не бывало, обращая на Гунарта не больше внимания, чем на расположившихся на потолке палатки обожравшихся комаров.
— Встань и сражайся, трус! — Гунарт уже почти кричал. На его вопли давно должны были сбежаться все орки, разбившие лагерь вокруг нашей палатки. Но они так и не появились. Зато проснулся Энди. Он хотел что-то сказать Гунарту, но, взглянув на меня, понял, что делать этого не стоит. «Если издаст хоть звук — заткнешь ему рот!» — приказал мне черный колдун, и Энди знал, что я успею сделать это прежде, чем Гунарт этот звук услышит, так что предпочел не раскрывать рта и принялся что-то объяснять Гунарту знаками. — Ты чего, парень, немой, что ли? — не понял тот.
Энди отрицательно замотал головой, потом махнул рукой, порылся в своей бездонной сумке, достал дощечку для письма, нацарапал на ней несколько слов и протянул Гунарту. Гунарт повертел дощечку в руках, пожал плечами и вернул Энди.
— Знаешь, парень, не понимаю я этих эльфийских рисунков. Надо чего, так говори.
Энди вздохнул. Говорить он не мог. Он знал, чем это может кончиться. Но Гунарту было не до Энди. Ему нужен был я.
— Так ты идешь, Рикланд? — язвительно спросил он. — Или позовешь охрану? Так знай, охрана не придет. Все твои орки убиты!
Да, в одиночку убить полсотни орков, пусть даже спящих, но так, что даже я не услышал шума, мог только Гунарт Сильный! Правда, я этого не оценил. Мне было все равно…
Зато на Энди это произвело впечатление. Он понял, что Гунарт для него — единственный шанс спастись.
Я так и не понял, что меня ударило — порыв ветра невероятной силы или невидимая кувалда. Только очутившись на земле и глядя, как на меня сверху медленно оседает палатка, я осознал, что все это дело рук, вернее, не рук, а уж не знаю чего, глаз, наверное, моего приятеля Энди. О его способности драться на расстоянии я даже не подозревал. Он, конечно, мог, рассердившись, мысленно швырнуть какой-нибудь предмет, но что он может проделать то же самое со мной… Однако я не удивился. Вместо этого бросился выполнять приказ, ведь Энди колдовал.
— Подер… — успел произнести он до того, как я оказался рядом и запечатал ему рот своим унизанным перстнями кулаком. Хорошо, что зубы не выбил, а то как бы он стал тогда свои заклинания выговаривать? Но Энди, к счастью, просто вылетел из палатки, которая благополучно обрушилась на нас с Гунартом Сильным, в железных лапах которого я оказался, едва выкарабкался из-под мешанины обломков каркаса и необъятной материи.
— Подержишь его, пока я сниму заклятие, ладно? — попросил Гунарта Энди, с трудом поднимаясь с земли. — Только держи крепче, а то он вывернется.
— У меня не вывернется! — заверил силач, заключая меня в медвежьи объятия, так что не то что вырваться, дергаться было бесполезно.
Когда речь шла о мести, Энди становился непробиваемо глупым. Он упорно отказывался понимать, зачем нужно кого-то убивать, когда все равно этим горю не поможешь. На протяжении всего времени, сколько мы с ним были знакомы, он заступался за орков, пытаясь доказать мне, что поголовное их истребление не только жестокость, но еще и довольно бессмысленное занятие. Я давно научился не обращать внимания на его нападки. Другое дело Гунарт Сильный. Всю дорогу до замка Урманда он развесив уши внимал доводам Энди, который втолковывал ему, что вызывать меня на поединок и мстить за смерть Урманда незачем. По крайней мере, слушал не перебивая. Я тоже помалкивал. Все мои умственные усилия были направлены на то, чтобы удержаться в седле, что после всей этой истории с колдовством было довольно-таки проблематично. И еще мне было стыдно. Так стыдно, что совершенно не хотелось напоминать о своем существовании, хотя в другое время я точно не вытерпел бы и предложил Гунарту сразиться, не сходя с места. Еще бы! Я помнил все, что произошло, и прекрасно понимал, что во всем случившемся со мной и Энди виноват только я один. Ведь, не будь я пьян, как орк в праздник длинной ночи, ни за что не попал бы в идиотскую западню черного колдуна… Если так пойдет дальше, меня, пожалуй, прозовут Рикланд-пьяница! «Все, с этого дня не прикоснусь к вину!» — мысленно клялся я себе.
Пока я пытался успокоить свою сварливую совесть, давая опрометчивые обещания, Энди соловьем заливался. Он старательно втолковывал Гунарту теорию загробной жизни с точки зрения колдуна, изрядно повозившегося с душами умерших. Гунарт молчал, но Энди это не смущало. Он читал мысли и мог распрекрасно спорить, даже если ему не отвечали.
— Как ты не понимаешь? Твоему отцу сейчас дела нет до того, отомстишь ты за него или нет. Он без особого заклинания и вспомнить-то тебя не сможет, а ты из-за него Рика убить хочешь! Урманд сейчас заново родился в каком-то другом мире, может, лучшем, чем наш, может, похуже. Это уж как богам было угодно. И оттого, что ты отомстишь за него, ничего не изменится. Ну, конечно, ты тоже думаешь, как Рик, что Урманд не попадет в Лучший мир, покаты за него не отомстишь. Между прочим, чтобы человек после смерти не попал на тот свет, нужно проклятие довольно сильного колдуна. Только тогда человек становится призраком. Вон у Рика в Закатной башне жил Роксанд. На нем сразу два проклятия — Данквила и короля темных эльфов. Вот он и застрял на этом свете. Только мсти за него, не мсти, все равно он тут торчать будет, пока проклятие не снимешь… Нет, какой же ты упрямый, Гунарт! Ну и что из того, что Урманд твой отец?! А Рик мой друг! Значит, ты сейчас Рика убьешь за Урманда, а я потом должен тебя убить за Рика, да? Или надеешься, что я с тобой не справлюсь? Наивный человек! Ты что, никогда не слышал о боевой магии? Да если я пожелаю, от тебя мокрого места не останется! — Энди для наглядности взмахнул рукой в сторону замшелого камня, за которым начиналась тропинка к гостинице, и произнес несколько слов. Сорвавшаяся с его пальцев ослепительная молния с грохотом расколола валун пополам. Гунарт приподнял одну бровь, что, вероятно, означало крайнюю степень изумления, и хмыкнул. А Энди состроил невинную рожицу и равнодушно пожал плечами: — Только ни к чему все это. Я вообще не могу понять, зачем нужно кого-то убивать. Вот ты можешь объяснить?