Но я верил в то, что любая боль будет лучше непоправимой и окончательной смерти.

Я успел сделать пару шагов, когда произошло нечто странное. Все звуки исчезли. Все, кроме одного. Я слышал непонятный трубный гул, как будто кто-то задумчиво мычал про себя мелодию: «У-у-ум-м-м, у-у-у-у-у-ум-м-м-м-м-м».

Ноги перестали шагать. Я остановился, и между мной и Скрамом встал серый человек.

Его кожа серебрилась в рассеянном свете. На ней было множество складок, как будто он был очень стар и до недавних пор был очень толстым, но в результате жуткой болезни сбросил килограмм пятьдесят веса.

Впрочем, это нельзя было назвать человеком. У него были не ноги, а лапы, перепончатые, напоминающие ласты аквалангиста. Руки, кажется, не имели ладоней вообще. Длинные пальцы росли прямо из запястий и медленно шевелились, гнулись вперёд и назад, словно не имеющие суставов.

Зато эти гипнотические движения соотносились с напеваемой существом мелодией: «У-у-ум-м-м, у-у-у-у-ум-м-м-м-м…»

В довершение всего у крикуна не было лица. Вместо лица пульсировала серо-серебристая кожистая воронка, на дне которой находилось Ничто.

Оттуда доносился звук.

Пространство вокруг крикуна плыло, размазывалось. Как будто весь мир был нарисован на куске презерватива, и этот презерватив сейчас кто-то натягивал на тот орган, на который обычно и натягивают презервативы.

Возможно эта нелепая ассоциация и позволила мне выпасть из транса. Я сжал руку и уже привычно ощутил твёрдую, надёжную рукоять топора.

Добраться до крикуна я бы не успел. Он бы зачаровал меня снова через секунду. И я сделал то, что великолепно получалось в паучьем подземелье. Это сложное и в то же время простое, неописуемое усилие ума. Раз — вскинуть топор со светящимся лезвием. Два — и фиолетовый световой полумесяц летит в крикуна.

Он, похоже, был не самой подвижной из туннельных тварей. Успел лишь судорожно дёрнуться, прежде чем мой лазерный серп ударил ему в грудь.

Мгновение казалось, что ничего не произойдёт, но вот серую грудь перечеркнула красная черта. Вот из неё фонтаном забила во все стороны кровь.

Крикун всплеснул руками и развалился на две части, перерубленный по диагонали.

Когда он упал, Скрама я не увидел. Увидел только зелёный пузырящийся холодец на том месте, где он раньше лежал.

— Крейз!!!

Я заставил себя отвернуться, сосредоточился на своей пятёрке. Не смогу спасти всех — это уже очевидно — но хотя бы своих-то должен! Не потому, что буквы так мне сказали, а просто потому, что они — мои. Какими бы ни были.

Ребята держали оборону сверху, пока эта стратегия себя оправдывала. Основную работу делал Сайко. Я уже видел, на что способен его кнут, но сейчас он развернулся во всю мощь.

Быстрый как молния и такой же сверкающий, кнут летал вокруг четверых человек, то сокращаясь, то удлиняясь. Он был словно живой, неотъемлемой частью Сайко.

Минк стоял на одном колене, держа наготове булаву и сносил ею бошки шатунам, которые умудрялись прорваться через линию обороны Сайко. Булава тоже то и дело вспыхивала — красным. И, верно, Минк мог делать ею и более интересные вещи, но пока берёг силы.

Лин действовала так же, как Минк — присела, чтобы не попасть под удар хлыста, и срезала самых расторопных шатунов своим странным оружием. Они с Минком контролировали две стороны.

Алеф сидела между ними, ей не досталось никакой работы. Как всегда, Целительницу защищали, хранили, как зеницу ока. Хотя она, может, предпочла бы просто и незатейливо погибнуть. Я-то видел, в каком состоянии она была вчера, после работы с Сайко. А судя по тому, что творилось в зале сейчас, сегодня всё будет умножено как минимум на десять.

Битва кипела уже повсюду. Я не успел заметить, когда эти адские твари успели распространиться по ярусам. С ними жестоко рубились и на втором, и на третьем. Шатуны взбегали по лестницам на четвёртый.

Я мысленно пожелал им удачи в том, чтобы добраться до толстяка, и сосредоточился на своих. Сделал первый шаг к ним.

И тут что-то произошло. Я почувствовал опасность. Не сразу сообразил, где она, но вчерашний опыт сражения с пауками оказался как нельзя кстати.

Пауки, которые могли напасть не только сзади, сбоку или спереди, но и сверху, сломали мне изначально неправильную установку.

Я бросился на пол, одновременно поворачиваясь. Упал на спину и рубанул топором не глядя.

Промазал.

В плечи вцепились когти, в лицо ударила тугая волна смрада разлагающейся плоти пополам с истошным визгом.

На меня пустыми мёртвыми глазами смотрела почти человеческая рожа на почти человеческой голове. Так мог бы слепить человеческую голову по описаниям негуманоидный инопланетянин.

Голова держалась на короткой шее, которая, в свою очередь, соединялась с птичьим туловищем.

Хотя нет, не птичьим.

Если бы не голова, то тварь, напавшая на меня сверху, была бы вылитым птеродактилем. Ну, как его рисовали на картинках — летающим кожаным ящером без перьев.

В безгубом рту таились два ряда зубов, тонких и острых, как иглы.

Тварь тянулась ко мне, явно желая отхватить кусок от лица. Я не мог шевельнуть руками, от ног проку не было.

— Не в этой жизни, сука, — прошипел я и что было сил рванулся вперёд.

Этот нехитрый приём самообороны срабатывал в девяти случаях из десяти, потому что нападающий готов к тому, что от его ударов будут либо защищаться, либо уходить, но уж никак не бросаться навстречу.

Птеродактиль растерялся, и я от души врезал лбом в его нижнюю челюсть.

Послышался хруст. Потом — визг. Усилилась вонь.

Давление на плечи ослабло. Я откинулся назад и поднял топор. Рубанул опять особо не целясь, но теперь цель уже была в поле моего зрения.

И лезвие совершило удачное путешествие. Сквозь крыло, через грудную клетку и — вверх, из… наверное, плеча.

Волна вонючей крови пополам с потрохами хлынула на меня. Птеродактиль издал яростный стон и повалился назад. Я, отплёвываясь, поднялся чтобы оказаться нос к носу с шатуном.

Адреналин зашкаливал. Я уже с трудом контролировал себя.

Кажется, я рассмеялся в эту мёртвую рожу, прежде чем рубануть по шее. Голова покатилась по полу. Тело, получив тычок рукоятью, повалилось, но — не на пол. Сзади стоял, дожидаясь своей очереди, другой шатун.

— Отходим! — услышал я крик Лин. — К кухне!

Она была права.

Наша пятёрка превратилась в первый бастион защиты от тварей из туннелей. Миссия благородная, но не сулящая нам ничего, кроме смерти.

Вся эта мразь, выплёскиваясь из дверей, летела на нас. Краем глаза я видел ежей, катающихся по полу в поисках идеального места для выстрела. Но, поскольку основную массу присутствующих в зале составляли твари из туннелей, с местом был явный дефицит. Шансов попасть не по своим практически не было.

Когда я снёс бошку очередному шатуну, рядом со мной оказалась Лин. Лицо её было залито кровью. А до меня только сейчас в полной мере дошло, что она орудует своим оружием с одной рукой. Хотя, судя по длине, эта хреновина явно предполагала хват двумя руками.

— Прикрой меня, — попросила Лин. — Я не могу.

И скрылась у меня за спиной, после чего повторила:

— Отходим!

Я попятился. Мне за спину переместилась Алеф. Сайко и Минк встали слева и справа от меня. Недолеченный Минк уже был бледен, как свежая простыня, и я заставил себя удержаться, не спросил: «Ты как?»

Видно же, что хреново. В таком состоянии лучше не тратить силы на ответ на бесполезный вопрос. Потому что, может быть, ровно столько сил потребуется на ещё один удар.

Мы отступали.

Я знал, что вот-вот мы упрёмся в следующий стол. Что, учитывая творящееся вокруг, обходить эти длиннющие столы нет никакой возможности. Придётся на них взбираться, и…

Грохот. Ещё и ещё.

Я не стал оборачиваться, потому что в этот миг на нас нахлынула новая волна шатунов. Сайко дал волю кнуту, который попросту рвал в клочья мёртвую плоть, обвивался вокруг шей и легко отделял головы от плеч.